Голосил водопад, тонну слез
низвергающий,
Горизонт рвал на части закат
багровеющий,
Кто-то в зарослях моха шипел угрожающие,
И дрожал мелко путник, от страха
чумеющий.
Чёрный ворон на ветке кивнул
понимающе,
На пришельца давно беспардонно
глазеющий.
И запел вдруг протяжно и душещипающе,
Сам от песни своей же конкретно
балдеющий.
А потом разразился он хохотом
лающим,
И пейзажу тому, как бы очень довлеющим,
Ну а путник, со страхом уже нарастающим,
Как взмолился ему тихим голосом
блеющим:
"Не губи, помоги, ворон мудрый,
всезнающий,
У меня три сестры и жена с тёщей те ещё,
Если в 2 не приду, скажут: "Дурень
гуляющий!"
Разразится скандал, так давно уже
зреющий!"
"Ну, помочь-то могу, - ворон
взглядом скучающим
Поглядел на просящего череп лысеющий, -
Но сначала ответь на вопрос: что
летающих
Отличает от прочих, летать не умеющих?"
"Может, крылья?" - спросил
робко путник внимающий,
Голос был его всё-таки очень робеющим.
Ворон каркнул презрительно : "Вот так
мура ещё!"
И орлом развернулся в полёте он бреющем.
Бедный путник, остатки мозгов
напрягающий,
И от непонимания, деревенеющий,
Вслед ему прокричал скорбно и
умоляющие:
"Подскажи же ответ, ты над пропастью
реющий!"
"Крылья, ноги и хвост для
мультфильмы глотающих,
В примитивных своих представленьях не
смеющих
Посмотреть с высоты в небесах
обитающих,
А не с кочки болота и не из траншеещи.
Для иных же, мозги свои лучше
питающих
И под ветер их не подставляющих веющий,
Будет ясно, как день, что из всех
составляющих
Лишь душа есть perpetuum mobile, греющий
Изнутри, и тебя над землей
поднимающий
Высоко - прямиком к облакам голубеющим
Или к звездам, в ночи беззоботно
сверкающим...
Да услышит сие всякий, уши имеющий!"
И побрёл горько путник, душевно
страдающий
Свой духовный огонь разжигать, еле
тлеющий,
Не заметил он пропасти, грозно зияющей,
Но схватился за кустик рукой леденеющей.
Фамильяность такую терпеть не желающий,
Кустик вздрогнул, потом захрустел
свирепеюще
И сказал тоном, диспутов не допускающим:
"Руки прочь от меня, хам без меры
наглеющий!"
И обрывком сознанья, уже затухающим,
"Хам" свободы узрел горизонт розовеющий.
И душой, от затылка до пяток порхающей,
Он навстречу ей ринулся благоговеюще...
Так летел он, чудак, всё и всех
проклинающий.
А внизу жил козёл, мирно валенки клеющий.
Он был глух и не слышал тот гул ужасающий,
Среди прочих козлов страх и панику
сеющий.
